Annotation

Освоение Солнечной Системы продолжается — технология мгновенного перемещения в пространстве проложила человечеству дорогу к самым далёким уголкам Внеземелья. Главный герой повествования Алексей Монахов, попаданец, гость из нашего 21-го века, разыскивает в Поясе Астероидов следы мифической планеты Фаэтон. На Земле тем временем разворачиваются события, счастливый исход которых может открыть людям доступ к неисчерпаемым источникам дармовой энергии; несчастливый же приведёт к гибели миллионов и миллионов. И центре всего — загадочные «звёздные обручи», творения давно исчезнувшей цивилизации. Эти удивительные устройства на миллионы лет пережили своих создателей, но до сих пор исправно функционируют — только вот как распорядятся ими нашедшие их земляне? Будут ли они осторожны с неведомыми силами, попавшими к ним в руки, или же алчность затмит их разум? На этот и многие другие вопросы и предстоит ответить бывшим «юным космонавтам», ныне членам экипажа тахионного планетолёта «Заря».

Пролог

Часть первая

I

II

III

IV

V

VI

Часть вторая

I

II

III

IV

V

VI

Часть третья

I

II

III

IV

V

VI

VII

Часть четвертая

I

II

III

IV

V

VI

VII

VIII

IX

X

Эпилог

notes

1

2

3

Уж очень нынче наука серьезная пошла, не то что во времена Гальвани и Рентгена. Вот так, не подумав, можно однажды открыть и способ мгновенного уничтожения Земли — с блестящим экспериментальным подтверждением.

Владимир Савченко

«Открытие себя»

Фаэтон (Phaeton, блистающий) сын Гелиоса и Климены, выпросивший у отца позволение править солнечной колесницей, но приблизился к земле, отчего она загорелась. За это был сброшен Зевсом в Эридан.

Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон

«Энциклопедический словарь»

Бешеных молний крутой зигзаг,

Черного вихря взлет,

Злое пламя слепит глаза,

Но, если бы ты повернул назад,

Кто бы пошел вперед?

А. и Б. Стругацкие. «Полдень, XXII век»

Пролог

Основанием памятника служила чёрная плита с неровной, бугристой, словно изъязвленной метеорными кратерами и усыпанной каменными обломками поверхностью. На ней, ближе к переднему краю лежит фигура в скафандре — громоздком, с парой баллонов на спине и глухим шлемом. Человек упал лицом вниз; правая, вытянутая вперёд рука сжимает шест с сигнальным фонарём, левая согнута, скрюченные пальцы впились в грунт, последним предсмертным усилием передвинув человека вперёд — ещё немного, на шаг, на дюйм…

За спиной у человека отпечаталась цепочка следов. Они словно выходят из другой плиты, зеркально-чёрной, установленной вертикально. На этой плите тонкими бороздами намечены силуэты двух людей — тоже в скафандрах, лёгких, едва различимых, с прозрачными колпаками шлемов. Один указывает на лежащего своему товарищу; тот сжал кулаки, лицо искажено горем. По основанию монумента тянутся надписи на русском, английском и французском языках: «Проложившим путь к звёздам».

— Лёш, смотри! — Юлька дёрнула меня за рукав. — Наш капитан здесь!

— Как и Леонов. — сказал я. — Вон он, рядом с Волыновым. А его сосед, высоченный такой, черноволосый, — это Андрей Соколов, художник. Они с Архипычем картины пишут на космические темы. У них типа разделение труда — Леонов специализируется на реальных сюжетах, а Соколов больше по части фантастики. Кстати, мемориал создавали на основе его картины «Через сто лет».

— Точно! А я-то гадала, где я это видела? Пронзительное полотно, я даже всплакнула, когда увидела.

— Да и мемориал не хуже получился. — ответил я.

Она помолчала.

— Лёш, а у вас этого художника помнят?

«У нас» — это в моём прошлом, в двадцать первом веке, откуда я прибыл несколько лет назад. Юлька единственная, кому об этом известно. Есть, правда, ещё один человек, но на его счёт у меня уверенности нет. Очень уж таинственная личность Евгений наш Петрович, он же И. О. О. Вот и он, кстати — стоит шагах в десяти от Леонова с его спутниками, окружённый группой людей в которых я без труда узнал первых лиц советского сегмента Проекта «Великое Кольцо». А дальше, в толпе кэп Сернан, Быковский и ещё многие, каждый из которых — статья в Большой Советской энциклопедии, а все вместе — живая, история космонавтики, первый ряд когорты покорителей космоса,

…с чего это меня пробило на пафос? Сегодня такой день, что без торжественности никак. В Королёве открывается мемориал всем погибшим в Космосе, и мы в числе почётных гостей. Моя подруга, похоже, чувствует себя неловко в окружении космических волков и больших начальников — а зря, заслуг у неё не меньше, чем у иных прочих. А что года едва перевалили за девятнадцать — так времена такие, к Внеземелью надо привыкать с младых ногтей, как любит говорить всё тот же И. О. О…

Имён на плитах нет. И это правильно — счёт жертв Внеземелья за пределами нашей планеты уже сейчас идёт на сотни, а будет ещё больше. Человечество, выбравшись за пределы родной планеты, не собирается останавливаться — а значит, к спискам погибших при авариях и катастрофах будут новые и новые имена, и однажды на плитах попросту не хватит места для новых и новых имён. Но это не мешает мне — нам всем! — помнить тех, кого мы знали, с кем вместе учились, работали, делили отсеки и каюты, строили планы и мечтали — а потом выковыривали их из промороженных в вакууме скафандров или кораблей, навылет пробитых метеоритами. Память хранит галерею этих образов, и трижды справедливы слова припева нашей главной песни…

К горлу подкатил ком, глаза подозрительно увлажнились. Я торопливо отвернулся — не хватало ещё, чтобы Юлька заметила! Хотя, она и сама шмыгает носом…

Выстроившиеся перед мемориалом солдаты подняли к плечам карабины. А серенькое подмосковное небо ударил залп. Десяток мальчишек и девчонок «юниорской» форме, с красными галстуками, — вскинули ладошки в пионерском салюте. Леонов с Волыновым (оба в военной форме, со всеми положенными наградами) взяли под козырёк. Я вытянулся по стойке «смирно» к пустой голове руку, как известно, не прикладывают, — и проводил взглядом двух офицеров с огромным траурным венком. Вот они склонились — особым образом, согнув правую ногу в колене и отставив левую назад, — и утвердили венок на подставке. В облака ударил второй залп, затем третий, оркестр заиграл «Реквием Звездоплавателей» — мелодию, написанную специально к этому событию — солдаты, держа свои СКС перед собой, удалились, чеканя шаг, и я ещё долго видел тускло сверкающие штыки над головами толпы. Оркестр ещё пару раз вздохнул своей медью и умолк. Толпа задвигалась, зашуршала и медленно потекла по направлению к стоянке. А я всё стоял, крепко держа Юльку за руку, и в ушах у меня всё звучало:

'…Если что-то я забуду

Вряд ли звёзды примут нас…'

Нет, не забуду. И никто из нас не забудет.

Часть первая

Поиски и раздоры

I

— Развели, понимаешь, детский сад в космосе… недовольно пробурчал Шадрин. — И ладно бы на орбите Земли, туда кто не шастает — и туристы, и самодеятельность с концертами, скоро школьные экскурсии будут возить! Но чтобы в Дальнем Внеземелье, в системе Сатурна? Куда мир катится?

Серёжа сделал вид, что сказанное к нему не относиться — вот ничуточки! — и планетолог имеет в виду кого-то другого. Хотя, кому ещё здесь адресовать эту обидную реплику? В ангаре «омаров» он один из «юниорской» группы, которую Денис Шадрин так неуважительно обозвал детским садом…